Одной из главных «фишек» нынешней избирательной кампании будет тема социальной справедливости. Разумеется, в большинстве случаев ни о какой реальной теме разговор не идет - это именно «фишка», которую самые разные политические силы будут разыгрывать, причем нельзя даже сказать, что в собственных интересах - интерес-то у всех один, заставить избирателя полюбить себя до 2 декабря текущего года. Дальше любовь можно приостановить.
Отметим, что даже в риторике Компартии (как в «Горце», из компартий осталась только одна, КПРФ, остальных безжалостно «обезглавил» Минюст) тема социального равенства, традиционная для коммунистов в начале прошлого века, уже отсутствует. В Уставе КПРФ прямо сказано: «Являясь партией социальной справедливости, КПРФ будет добиваться», и далее по тексту:
«приведения минимума зарплаты, а также пенсий, стипендий и пособий в соответствие с реальным прожиточным минимумом;
компенсации населению сбережений, конфискованных либерализацией цен в 1992 году;
введения прогрессивного налогообложения граждан, имеющих сверхвысокие доходы и особо крупные размеры личного имущества;
обеспечения государственной поддержки семьи, материнства и детства;
восстановления разрушенной сети детских дошкольных и молодежных культурных, оздоровительных и спортивных учреждений;
поддержки инвалидов и пенсионеров, введения государственных пособий для малообеспеченных семей, осуществления срочных мер социальной помощи малоимущим
осуществления государственной программы сокращения смертности, стимулирования рождаемости и увеличения продолжительности жизни населения» и так далее, пунктов много.
Как можно видеть, ни о какой революции, ни о каком равенстве в Программе КПРФ, принятой еще в 1992-м году, речи не идет. Наоборот, вместо «экспроприации экспроприаторов» предлагается введение прогрессивного налогообложения граждан, имеющих сверхвысокие доходы и особо крупные размеры личного имущества. Так что господа Муравленко и Собко (председатель правления ЮКОСа и заводчик из подмосковного Егорьевска), которые возглавят, соответственно, Белгородский и Московский областной списки партии, могут не беспокоиться ни за судьбу своих активов, ни за особняки, ни за «майбахи». Конфискаций не будет, ограничатся партмаксимумом.
Кстати, мои настойчивые попытки заставить КПРФ принять принципиальные изменения в программу партии привели только к позорному «делу неотроцкистов», в том числе к прямому обвинению в избыточной революционности:
«Барановская группа» упорно сталкивает КПРФ с победного ленинского на ложный троцкистский путь быстрой революции, совершаемой фактически в интересах прозападной буржуазии, а не российского народа и ведушей к полной оккупации России силачи НАТО».
Столь же «последовательно» выглядят программные тезисы другой «левой» партии, «Справедливой России», в части социальной справедливости: «...своей главной целью мы считаем восстановление социальной справедливости в обществе и создание условий социальной безопасности для всех граждан России».
А при развитии этих тезисов все просто списано у конкурентов:
«Законодательно закрепить достойную оплату труда. Мы выступаем за введение минимальной почасовой оплаты труда, гарантирующей достойный доход работающему человеку и отказ от позорного минимального размера оплаты труда ниже прожиточного минимума. В России не должно быть "работающих бедных". Для решения этой проблемы необходимые средства есть и у государства, и у предпринимателей».
Да что там «эсеры», даже далеко не левая «Единая Россия» по части социальной справедливости имеет в своей программе:
«Партия ставит своей целью сделать Россию обществом возможностей, страной, справедливой по отношению ко всем своим гражданам. Радикальное повышение качества и уровня жизни граждан России, преодоление бедности как социального явления, искоренение такой практики, когда работающий человек получает заработную плату ниже прожиточного минимума, улучшение системы пенсионного обеспечения и социальной защиты инвалидов.
Проведение эффективной социальной политики, которая предполагает целевую, существенно более весомую поддержку тех социальных групп, которые живут преимущественно на пенсии и различные виды пособий, при одновременном государственном стимулировании тех граждан, кто готов самостоятельно добиваться своих жизненных целей. Это и недорогие кредиты, и содействие открытию собственного дела, и доступность приобретения жилья».
Черт бы побрал, а чем это отличается от социальной политики «левых эсеров» и Компартии Зюганова?
Может быть, у Жириновского что-то иначе? Ничуть не бывало:
«Одна из основных задач ЛДПР - сделать Россию не только правовым государством, но и социальным. Программная цель ЛДПР - обеспечить уровень социальной защищенности граждан не ниже, чем при социализме, предоставить всем гражданам равные возможности для обеспечения достойной жизни собственным трудом, в том числе и в старости. Осуществлять государственную поддержку нетрудоспособных и социально уязвимых членов общества - престарелых, инвалидов, многодетных и молодых семей, одиноких матерей.
ЛДПР выступает за всемерное упрочение исконных российских традиций общественной солидарности и взаимопомощи, сохранение духа общественной справедливости.
ЛДПР поддерживает требования населения по полной компенсации сбережений, потерянных в результате либерализации цен, многочисленных финансовых пирамид, действовавших при правлении радикал-демократов».
Несколько концептуальней выглядит тема социальной справедливости в программе партии, которая так и называется - Партия социальной справедливости:
«Социальная справедливость - это выстраданный и глубоко осмысленный в ходе всей человеческой истории общественный идеал, высшая цель государства, фундаментальный принцип права, основополагающая норма морали, подразумевающая признание человека, его жизни, безопасности, духовного и физического здоровья самой высшей ценностью. Политическое кредо нашей партии - человек превыше всего!
Принципы социальной справедливости подразумевают высокую ответственность государства, общества и каждого индивидуума за человеческую жизнь, честь, достоинство и свободу: служить человеку, выполнять волю граждан - главное назначение государства».
Ну, Партии социальной справедливости как бы и на роду написано более серьезно относиться к проработке темы, вынесенной в название партии, но при детализации планов все те же, общие подходы - вернуть вклады, помочь матерям и пенсионерам, улучшить демографию, ввести прогрессивную шкалу налогообложения и что-нибудь такое сделать с прожиточным минимумом, чтобы он не превышал минимальную зарплату, а совсем уж неприлично для «социального государства».
Все это достаточно наглядно демонстрирует, что парламентские партии, от КПРФ до «Единой России», относятся к теме социальной справедливости именно как к «фишке», отыгрывая тему, но не слишком углубляясь в ее содержание. В итоге за 15 лет существования самой старой из партийных программ - программы коммунистов - партией не сделано ни одного шага к реализации собственных программных положений о социальной справедливости. А во время массовых выступлений против монетизации льгот зимой 2005 года руководство КПРФ и просто «слило воду».
Ничуть не лучше обстоят дела и у партии власти, у «Единой России» - сколько помню политическую карьеру одного из первых лиц «ЕР» Андрея Исаева, он все время говорит об «искоренении такой практики, когда работающий человек получает заработную плату ниже прожиточного минимума», однако практика эта никак что-то не искореняется, хотя Андрей Константинович уже давно возглавляет профильный комитет Госдумы и опирается на парламентское большинство.
Но ведь нет никаких оснований полагать, что практика «Справедливой России» в области установления в России социальной справедливости будет чем-то отличаться от итогов работы ее «старших товарищей» - степень проработки вопроса та же самая. Ну кроме того, что основные обладатели вкладов до 1992 года скоро уже облегчат задачу «эсерам» и перейдут под юрисдикцию «абсолютной справедливости».
Шансы на социальную справедливость в исполнении В.В.Жириновского обсуждать, полагаю, не стоит.
Практически в области социальной справедливости в программных заявлениях и реальной деятельности парламентских партий наличествует лишь элемент ритуальности: раз социальная справедливость - это хорошо, то все «хорошие», конечно же, за нее.
В реальности социальная справедливость значительно более важное понятие, чем просто «формула политкорректности». Это реальный элемент общественного прогресса, без которого общество не может перейти на следующую ступень своего развития. Следовательно, политические силы, которые не чувствуют «дыхания прогресса», объективно тормозят общественное развитие, и будут сметены историческим процессом.
Очень простой и наглядный пример из реальной жизни. В Германии живет программист из России, зовут его Сергей. Мы примерно ровесники, общаемся иногда на Интернет-форуме, который принадлежит Сергею. Он эмигрант, много работает, ругает систему - заработки по российским меркам прекрасные, но почти все уходит как песок сквозь пальцы: закладная за дом, страховка и процент по кредиту за машину, обучение детей, медстраховка. При этом и дом не то, чтобы очень хороший, и машина хоть и ничего, но не такая, чтоб соседские дети сбегались посмотреть... В общем, понятное недовольство русского человека несовершенством западного мира.
Но вот с Сергеем случилась беда - угроза инфаркта. И в обычной, самой рядовой клинике, по обычной его медстраховке ему сделали операцию, поставили шунты на коронарные сосуды. Он жив и идет на поправку. И не то, чтобы очень ужасная операция - практически все ввели через паховую артерию, как выражается сам Сергей, «удалили гланды через задний проход автогеном».
Случись такая беда со мной, с очень большой степенью вероятности я бы уже пополнил список ранних мужских смертей, которыми так богата Русская земля. Потому что у них эти операции делаются «на поток», а у нас - это «подвиг хирурга Акчурина», который прооперировал Ельцина. И дело не во врачах - наши лекари-эмигранты прекрасно делают эти операции в Америке и Европе. Просто у нас эта услуга не является массовой. У нас от этого просто умирают.
Вот это и есть наглядный пример социальной справедливости - любой гражданин Германии, у которого есть медстраховка, имеет шанс остаться в живых в ситуации, в которой в России с большой степенью вероятности умрет, если он не крупный чиновник и не олигарх. Государство в Германии когда-то подсчитало, что сохранить жизнь Сергею выгодней, чем рожать и обучать другого Сергея, да еще ждать, пока он вырастет.
Государство в России в это время 15 лет ожидало «невидимую руку рынка», которая-де решит все проблемы. Если бы не ждали, не разваливали бы систему здравоохранения и соцобеспечения, то какая она ни была при СССР, но сегодня подобные операции делали бы во всех районных больницах. За это время умерло примерно 15 миллионов «Сергеев», а родилось в 2 с лишним раза меньше.
За счет того, что в Германии система здравоохранения и соцобеспечения сохранила очень большое количество жизней, в том числе и высококвалифицированных специалистов, ВВП Германии все эти годы рос, а в России - падал. Это при том, что в Германии нет нефти и газа.
Такая простая вещь - сохранение жизни и максимальной долгой работоспособности для высококвалифицированных трудящихся, является одним из столпов современного понимания прогресса. Поскольку прогресс сегодня напрямую связан с квалифицированным трудом, с незаменимостью высококвалифицированных специалистов. Эти люди должны быть здоровы, должны долго жить и долго приносить пользу обществу. Фактически впервые за всю историю человечества наступил период, когда обществу и государству по-настоящему требуется рост продолжительности жизни отдельного гражданина.
Раб был всего лишь говорящим орудием, и легко заменялся на другое, такое же. Крепостной крестьянин был связан с землей, на которой рождался, которую пахал и которую удобрял собой после смерти; на его место приходил его сын, следовательно, крестьянин должен был прожить ровно столько, чтобы успеть вырастить себе на смену сыновей, а дальнейшее его земное существование было обузой для общины. Рабочий на конвейере должен был в течение двух-трех десятков лет выполнять одну и ту же несложную операцию, которую вместо него мог выполнить любой другой. По выходе на пенсию было желательно, чтобы он побыстрее отправился к праотцам, и не обременял социальные фонды.
И только в период постиндустриального развития, когда на первые роли выходит так называемая «экономика знаний», каждый лишний прожитый квалифицированным специалистом день приносит обществу ощутимую пользу. Это человек умирает вместе со всей суммой накопленных знаний и навыков, и заменить его кем попало, молодым и здоровым, но не имеющим достаточного опыта работником, не представляется возможным. Его, этого специалиста, нужно сохранять для общества как можно дольше.
Это не социальная благотворительность, не социальная доброта - это именно социальная справедливость, если угодно - рациональное поведение социума в собственных интересах. Просто так уж нам повезло, что каждый следующий этап развития делает общество немного гуманнее. Еще недавно по историческим меркам владеть рабами было достойным, почтенным делом, а убить «пришедшего в негодность» раба было делом обычным и не очень предосудительным, чем-то вроде забоя скота. Сегодня же моральные нормы рабовладельческого общества кажутся нам варварскими и в наше время абсолютно неприемлемы.
Нам в каком-то смысле снова повезло, что социальная справедливость является необходимым условием прогресса современного общества. Нам не повезло в другом - в том, что прогресс часто обходит нас стороной.
Надо сказать, что социальная справедливость может осуществляться совершенно по-разному, и даже из прямо противоположных позиций. Так, с позиций социального равенства справедливость устанавливается для всех самим этим равенством - все равны, и в этом состоит справедливость. Однако ввиду того, что абсолютное равенство невозможно, социальное равенство зачастую профанируется, неравенство маскируется.
В обществе, отрицающем социальное равенство, более того, ставящем неравенство в качестве одного из стимулов развития, социальная справедливость существует в виде социального партнерства, т.е. существует в виде «неизбежного зла»: высшие классы вынуждены делиться частью своих доходов и привилегий с низшими ради социального мира и роста производительности труда; низшие вынуждены довольствоваться малым, сознавая, что основная часть прибавочного продукта проходит мимо них, но они соглашаются, понимая, что издержки социального конфликта будут выше, чем систематическая недоплата.
По существу, ни одна из реально существующих моделей не приводит к идеалу социальной справедливости. Но это не является пороком самой идеи - это пороки систем, в которых идея реализуется.
Для полноценной реализации идеи социальной справедливости необходим качественный переход общества к иной формации, которая бы учитывала как потребность общества в социальном равенстве, так и неизбежный факт реального неравенства людей, составляющих социум. Это должно быть технологическое решение. Как промышленное производство, разрушив крестьянскую общину, заодно и «решило» все присущие ей проблемы (разумеется, поставив при этом свои проблемы), так и новое постиндустриальное общество придет к «техническому» отрицанию ряда проблем уходящей формации. Однако само собой ничего в истории не получается, историю все равно делают люди.
И - главный тезис: не может быть всеобщей справедливости в обществе, которое изначально базируется на несправедливом социально-экономическом устройстве.
|
|
