В этот раз Днепропетровск охладил столичный пыл. Юг встретил прохладно - но это было очень приятно после раскалённого Курского вокзала и вагона, где засыпали просто от духоты. В этой духоте до Днепровска доехал в каком-то свёрнутом, невидимом состоянии и Вилли Мельников - в моём же четвёртом вагоне. Почему-то из плацкартного марева вычленил я его только когда мы уже пересекали по мосту огроменный Днепр, и издали узнавамыми карандашными вершинами глянули днепропетровские башни-близнецы, архитектурная метка Постэпохи, времён либерализма...
Два года прошло, и сменилась не только погода. В 2008-м, когда я привёз сюда под одной обложкой первые две части "Поэмы столицы" - в качестве "считывающих" город программ я использовал то харьковские, то краснодарские, то киевские впечатления... Теперь же аналогий не требовалось: расхристанный, буйно-лиственный, местами рекламно-яркий, местами постпафосно облупленный, Днепропетровск глядел уже знакомо и приветственно. Только одна забавная аналогия обновилась - забытый храм - такой же армянский, как тот, что алекперовский Лукойл строит на Олимпийском проспекте в черте своих владений. Нефть бьёт "фонтаном" в вышние миры...
Вокзал отчего-то даже орекстрово зазвучал, когда я спрыгнул с рюкзаком-трансформером на перрон. Александр Мухарев, высокий и радушный, словно один из здешних тополей, уже поприветствовал проворного Вилли, и объяснил мне, почему музыка: день города. Прохлада и скрытность неба взбодрили - именно такой передышки хотелось в Москве на асфальтовой сковороде, сюда же мы и привезли три дня спустя эту погоду...
День первый: ветеранский андеграунд
Открытие фестиваля проходило в большом зале Диорамы "Битва за Днепр", которая была открыта в год моего рождения. Красные звёзды на ракетах, танках - тоже одобрительно взбадривали, благословляли засидевшихся в подполье... Правильно это было, поскольку в названии фестиваля четко звучало стартовое желание расстаться с андеграундом. И вот, в таком здании - современная поэзия вместе со стихами членов Союза писателей Украины... Историческая справка: последний раз я участвовал именно в фестивале на Украине еще в прошлом, выходит, веке. Было это в Харькове, в 1999-м, а фестиваль назывался подстать временам "Апокалипсис начнется отсюда", его придумал и воплотил Сергей Жадан, а из Москвы вёз нас Николай Винник. Забавно: чтобы нам, москвичам, увидеть первую столицу Советской Украины пришлось раскошелить Жору Сороса. Та поездка была весьма авангардна, но будемте её вспоминать постепенно - а сейчас окажемся в зале Диорамы.
Кураторы и инициаторы проведения литературно-музыкального фестиваля "От андеграунда к звёздам" ("Из свинцовой благодати да в анде-де-де-граунд" - поёт стёбным контрапунктом Егор Летов...) Александр Мухарев и Наталья Выборная вынесли символическое дитя на сцену. В пелёнках оказались журналы - фестивальный номер "Арт-шума", журнала, что уже год как выходит и привлекает к себе всё новых авторов. На этот раз помимо уже упомянутых нас поартшУмить слетелись поэт и кинорежиссёр Татьяна Данильянц, поэт Андрей Жуков (Москва), заместитель главного редактора альманаха "Арьергард" Александр Мельников (Киев), редактор альманаха "Кляп" Алексей Торхов (Николаев), редактор альманаха "Часник" Олесь Барлиг (Запорожье) и многие дургие.
Здесь же, с ходу обнаружилось и безусловное открытие фестиваля - киевская поэтесса Татиана Комарова. Своим эмоциональным, а порой и откровенно страстным чтением она, как ни странно, покорила и сидящих в первом ряду литераторов-ветеранов, пригласивших фестиваль в Диораму, и нас, сопоколенников... Смогла даже "тик-так" прочитать так, что мужчины мгновенно прогрелись душой и не только душой. А о душе читала очень вкрадчивые и задумчивые стихи Татьяна Данильянц, одна из, если так вообще стоит выражаться, хэдлайнеров фестиваля...
Странное дело: спустя десять лет, ощущалось многое неизменным, сравнительно с "апокалипсисом" Жадана-Винника. Вот и с Татьяной Данильянц мы, оказывается, на страницах "Вавилона" давно встречались - не встречаясь вживую. Когда своё приветствие участникам и слушателям фестиваля высказал Вилли Мельников, мы уже вполне ощутили себя в самой гуще языковорота - поскольку от прозы Вилли мгновенно перешёл к поэзии, которая у него, работающего в технике "муфтолингва" (сращение слов и, соответственно, смыслов ), имеет такую "плотность", что поорй и мысль не поспевает за перепадами буквенных прихотей... Вот он, в своём профессиональном халате, на коем красуется визуальная поэзия. Вилли сам - книга, энциклопедия, феномен. Познакомились мы с ним тоже пости десять лет назад, у вдовы Леонида Губанова, Ирины дома. Тогда-то Вилли меня и заразил фотографированием луж - показав всего несколько снимков...
Завершали открытие фестиваля ветераны - и вот тут были как жизнеутверждающие, вполне себе бодрые и без пыльной метафизики стихи, так и нечто в крайней степени заунывное. Фамилии поэта я не запомнил, однако он, представленный как член Союза писателей Украины, как безсуловный мастер, далее поверг всех в какой-то священный ужас - вероятно, чего и хотел добиться. Так называемая духованя поэзия. Метафизический реализм, надо полагать. Никакого сообщения, никаких событий - только голосом загробно-укоряющим произносимое моралитэ: "Скажите, вы истину видели?". Эдакий мефистофель - только от имени светлых сил принявшийся судить плоть и "тлен". Мол, променяли божью благодать на утехи бренные, за что и прокляты... Интересно, что сей праведник писал в годы советские?
Следом за проповедью гневного старца явлилась тучная грудастая девица в золотистом и прочитала нечто уже духоподъёмное, но в немалой степени парадоксальное: выходило, что она лезет в киевские пещеры за благословением к отцам-мощам, которые должны вдохновить борьбу с алчными капиталистами, возлюбившими наживу больше ближнего своего... Бог ты мой, думал я, как же заплутало разрозненное поколение - местами уверовавшее, и верой этой заслонившее элементарное понимание экономической подоплёки деградации социальных осколков СССР. Ведь кто, как не буржуазия шагает в первых рядах за благословением туда же, в реставрацию церковную? Революция - не в пещерах, она ближе, она в современниках, в умах, в студенческих общежитиях, в типовых домах... Аудитория переспела и вырвалась из зала Диорамы в город.
Началось уже не туристическое, а брожение-общение по Днепропетровску - предстояло ещё чтение в городской библиотеке, презентация там же "Арьергарда" и вечернее выступление в кафе, где надо было что-то спеть. Но город врывался повесткой дня, перебивал разговоры авторов-россиян и авторов-украинцев. Вот визуальным укором глянул на нас музей Александра матросова, превращённый в акционерное общество и заселённый банком. Стоит ли удивляться, что так называемые эсперты ныне вообще ставят под вопрос, был ли герой Советского Союза родом отсюда. Увы - таков реализм, и интереснее было бы услышать от того же дедушки "мефисто" не духовную проповедь, а проклятие от имени поколения Матросова (кстати один из его коллег - в стихе-обращении к сопоколенникам так и сделал, выругал за то, что отдали нынешней власти свою Победу).
Ради кого жертвовал жизнью комсомолец Александр Матросов - ради магазинчиков да банков, что вселились в его музей?
По пути мы узнавали и последние литературные сплетни - от тех кто сюда прямиком прибыл с киевских "Лавр". Поэт Жуков рассказывал анекдот о любвеобильном коллеге, который обещал неким двум гостьям ночлег втроём в удобном месте, а оказался в итоге голым и одиноко храпящим именно на той кровати, что предназначалась гостю "Лавр" Прилепину. Порадовало всех нас и то, что в каждом новом месте, куда заглядывал фестиваль оказывались новые слушатели, да и "старые" узнавали друг друга всё с новых сторон - так, в библиотеке звучала уже преимущественно проза. Далее, в кафе - песни. Но куда интереснее немецкоязычных зычных песен Сергея Мотина прозвучала проза (а, может, и белый стих) Татьяны Данильянц с использованием специально привезённого мегафона. Профессиональное "стоп, снято" звучало как удивительное, что ли, телеэкранное обрамление новостных сводок, весьма порой неполиткорректных и актуальных - например, речь в них шла и бунте шахтёров Междуреченска, и об эмоциональных, сценарных задачах для неких героев. Вещь вполне постмодернистская таким образом оказалась весьма погранична (пригранична, точнее) радикальному реализму. Песенки "Отхода", которые спел я затем ("Июнь", "Оставаяйся в дожде", "Музей открыт"), кто-то сравнил зачем-то с "Нирваной" (хотя были до меня куда более претендующие на эту аналогию англопоющие ребята), а кто-то верно отметил, что мелодекламация и речитатив возвращаются в гитарный акустический формат. Может, просто уже устал к ночи.
На фестиваль заглянул даже весьма помолодевший для такого случая Путин, справа - А.Мухарев
На фото ниже: Сергей Мотин, ваш покорный, Татьяна Данильянц справа, внизу Татиана Комарова
День второй: народный, скаковой
Само собой, не выспавшись - рванули на казачий хутор Галушковка по зеленеющей степи. Здесь снова блистала Татиана Комарова. Надо сказать, что "Лавры" ей уделили в родном её Киеве крайне мало внимания, как рассказал Саша Мухарев. Так бывает - вблизи и не рассмотришь, и старые какие-нибудь "тёрки"... Влад Клён то ли не разглядел удивительную, национально колоритную "Мафку" Комарову, то ли просто иных ориентиров придерживается. Зато здесь, в родной стихии, талант Татианы так развернулся и распелся, что даже некий сюжет стал прорисовываться "на базу".
Сперва, как только мы уселись за столом в форме каре и вкусили украинского, жирного, со свининкой борща - стал петь снова Сергей (уж очень его аутентичность заинтеерсовала москвичку Татьяну), и казалось, что хутор захвачен вермахтом. И ироничное "хэрр комендант", частенько повторяемое Мельниковым в паузах, в гитарных проигрышах Мотина, звучало скорее как досада. Верно - светлый, не в пример предыдущему солнечный день стал омрачаться ощущением оккупации - это и ощутила острее всего поэтесса Комарова. Она вышла следом за Сергеем и стала петь без сопровождения, благо закончила в родной Виннице музыкальное училище им. Леонтовича. Началось освобождение Украины, партизанское, крестьянское... И её "Мафка" - чувствительная, порой скорбная, нежная и трепетная, стала сливаться с дуновениями украинской степи. Дуло и травой, и хлевом, и свежим хлебом - но голос, казалось, сиял. Это вообще редчайший случай, чтобы поэтесса ещё и пела так от души, не рационализированно текстом... Кстати, тексты Татианы весьма сложны и практически все - верлибры, украинские и русские. Ещё она, как на родном, говорит на польском. Мир явно отдалённый и в зыковом плане от нашей Расеянии, стал явственее, живее, откровеннее:
Встане
Сонце прокинулося раніше за мене і піднялося:
нагодувало,
напестило,
насолонило,
насолодило,
навітамінізувало -
Dolce Vita -
ще довше...
...тепер я не відчуваю себе бездомною
коалою
на річці
Каялі...
- Ало! Алілуйя тобі, любове моя...
...лілії не потрібні...
...тільки ти...
блищання,
смак білого дощу...
вологість торкань...
мої зіниці - заручниці любові до тебе...
єдиний наркотик,
від якого не відмовляюсь...
неперевершена втіха...
тихо не буде - я голосно співаю...
лоскочу
твої пальці
волоссям й вустами...
Встане сонце й не стомиться... ніколи...
...Інколи сокіл не відлітає...
В Днепропетровске нас встретило ТВ, мы (Данильянц, Жуков, Комарова и ваш покорный) что-то сказали на фоне листвы центра, и пошли в арт-центр "Квартира". Сперва почитали свои тексты украиноязычные поэты Днепропетровска - кое-что нам понравилось, но они и сами были настолько в восторге от себя, что пообнимались, поздравили друг друга и... слиняли. Видимо, самих участников фестиваля им слушать было интересно куда меньше, чем себя родных. Эта самая самовлюблённость и есть главная причина сепаратизма, атомизма в среде поэтов - которые, как выяснилось, и в Днепропетровске группами более пяти человек не ходят, видимо, боясь того, что их примут за политический кружок. Инфантильно это и стыдно, честно говоря - мы вот не поленились, и до самого конца дослушали всех выступающих (хотя, многие гнали репризы первого дня - в частности второй раз прошла презентация бомж... то есть самиздат-сборника "Кляп"). Зато ранее прошёл показ короткометражных фильмов, привезённых Татьяной Данильянц - и эт остало главным событием дня. Хотя, обсуждение больше выдавало не то, как, на самом деле, тронули фильмы всех, а снова самовлюблённость... Далее, после презентации книги Татианы Комаровой "Турбулентность" я прочёл впервые публично наше прошлогоднее буриме с Катей Гордон. Двухмикрофонная инсценировка, похоже, помогла сделать текст более ролевым.
День третий: Днепрогэс и социальный регресс
Финал фестиваля датянулся аж до Запорожья, родины моих предков по отцу. Где-то здесь в населённом пункте Кичкас и обитали потомки атамана Чорного. Два часа в автобусе были проведены нами крайне плодотворно - мы наконец-то поговорили обо всём понемногу с Татьяной Данильянц. Её короткометражный фильм, снятый в 2004-м с итальянкой в главной роли, мне запомнился, ведь его тема - сны, в которых нашлось даже место для засимволизированного убийства Пола Хлебникова. Выяснили общий центр притяжения творческих интуиций - девяностые. Подарил первый номер "Арт-шума", где рассказ "блОндушка"...
Мы въехали в Запорожье вдоль дуги Днепрогэса и увидели масштаб-перепад водных высот. Это не перескажешь - это и есть размах электификации, технический памятник ленинским замыслам и сталинскому соцреализму. Кстати, проспект Ленина после войны был отстроен тут не хуже Крещатика, хоть и поскромнее этажность. По городу повёл нас вальяжный и обаятельный Олесь Барлиг. Проспект Ленина ведёт от ЗАЗа (да-да, где "Запорожцы") прямо к Днепрогэсу, вот главный памятник города - причём огромный памятник Ленину выглядит только как предсказание того масштаба панорамы, что открывается с моста. Во-первых - высота. Во-вторых - мост дрожит, вибрирует, демонстрирует слабость ног одиночек перед коллективным техническим достижением. И хоть территория ГЭС является закрытым, стратегическим объектом - но видеть всю технику можно. Тут и рождается электричество, тут зарождался социализм как модернизация - ударная, задорная, делающая из крестьян образованных, квалифицированных рабочих!
Но интересно ли это ныне расслабленным потомкам? Вообще города ПостСоветии очень похожи поверх границ именно этим - они словно плесенью или грабком покрылись немудрёными увеселительными заведениями, яркими вывесками - и хоть вывески эти разноязЫки, но суть их угадывается и без знания языка. Везде одно и то же. Премьеры в кино, новые модели мобильных, мода... Вот и михалковское "Пердстояние" тут тоже в главном кинозале.
Центром города всё же кажется Днепрогэс - кажется, он своей большевистской силой замысла обуздания стихии в целях социализма, и небо организует на свой лад. Слева - сверкают молнии в тучах, будто электроразряды ещё не пойманных в здешние провода сил. Справа - высокая, ещё не перешедшая в электросилу вода и чистое небо. и этому небу указывает памятник-Ленин путь в будущее, указывает смело и даже грозно. Не даром про памятник ходят слухи, что он радиоактивен, поскольку на граните стоит. Сила Эпохи в нём.
Запорожье долго было в оккупации, сюда приезжал Гитлер. Олесь рассказывает, что фюрер выступал здесь именно в заднии немецкой женской гимназии - этот старый шармёр остался верен манерам юности, когда доводил до самоубийств впечатлительных дамочек. Архитектурные памятники сталинской эпохи ему явно не нравились, да и было их тут меньше, несомненно. Но главный памятник - Днепрогэс - уже был, и таким достижением никто не отказался бы воспользоваться. А вот США именно сюда потом метили ядерным ударом, поскольку объект стратегичекий, моей родне и предкам в Запорожье, значит, пророчили самую скорую кончину в случае ядерной войны...
Возвращаясь от памятника Ленину и технического памятника Эпохи, мы остановились у остановки обещственного транспорта, где случился характерный для Постэпохи эпизод. Я как раз навёл объектив на статуи советских людей, что венчают один и зпервых домов проспекта, но вдруг между мной и советскими людьми нарисовался хмурый парень в бейсболке.
- Чо это у тебя за футболка, чё за серп и молот?
Я порядком опешил, признаюсь: объяснять что это за символ в городе, стены которого изобилуют ими же на каждом шагу, что я только что и фотографировал, мне показалось излишним. Да и парниша явно искал не ликбеза, а повода к драке. Впрочем я дал ему шанс быть содержательнее.
- Видишь, тут и Че Гевара, ты знаешь кто он?
- Мудак твой Че Гевара. Ты чо, антифа?
Типичный гопник кружил волком, явно не желая сказать "велкам". Саша Мухарев точно определил его политическую принадлежность вслух, на что тот снова по-хамски ответил:
- Да, партия "Свобода", ещё вопросы есть? Вот и не выобывайся.
Что делал в устах украинского националиста русский мат - непонятно. Понятно, что юный фашист не отважился бы в общественном месте спровоцировать драку, да ещё с тремя ему не уступающими в весе молодыми людьми. Но нахамить хотелось - явно фашистские бацилы бесновались в маленьком мозгу при виде советской символики. Мы уже сели в автобус, а разъяснительная работа как бы продолжалась внутренней речью.
Интересно, кто были предки фашика? Не убивали ли их гитлеровцы здесь же, собираясь переименовать Днепропетровск в Сичеслав (польстить дабы влившемуся в СС казачеству)? Где же хотя бы кровная, но память - ведь и государственность и независимость Ридна Украина обрела под этими самыми серпом и молотом, а Запорожье могло стать вообще столицей СССР в ходе электрификации по плану Троцкого? Всегда интересно, как в стране победившей фашизм произрастают, точно из обрубков в фильме-ужастике делаются новые члены - фашизмики мистечкового масштаба. И живёт такой парень не где-нибудь, а там, где завоевания серпасто-молоткастой власти стоят грубо и зримо и по сей день тянутся на торжественно бело выкрашенных ЛЭПах через город в виде электричества... Впрочем, как уверяли мои лит-коллеги, убеждать гопоту в любой стране бесполезно. Хотя, у меня есть опыт разговора со скином на "Новослободской" - разговора, в который перешёл наш махыч. Тот оказался способным что-то понимать и признать, что конкретный олигархический Кремль, а не абстрактные "евреи и хачи", де завхатившие все магазины, представляют для страны прямую угрозу. Этот понял бы вряд ли, да и знакомая по одному киевскому инциденту украинская ментура в качестве третейского судьи в день отъезда мне тоже понравилась бы мало - уже пошёл обратный отсчёт. В Запорожье у Олеся остался экземпляр "Поэмы столицы", теперь и близ отцовский, Чёрных истоков.
Набитые впечатлениями и стихами, мы вернулись в Днепропетровск с Сашей и Вилли Мельниковым чтобы ещё раз сняться на видео уже в архив фестиваля. После политического заострения бытия стало ясно: никакой андеграунд уже не в состоянии выразить те процессы, что с начала "нулевых" активизировались во всех республиках СССР. И если литератор не политизируется, не конкретизируется в реальности "низовых" будней и символики - он вынужден плестись за теми, кто громче его или кто наглее него. Вот, как рассказал Олесь, в Запорожье во время фашистской оккупации оперный театр, говорят, блистал - никакой цензуры. О, мечты нашей диссидЫ! Ну вот вам и новая цензура - не носите советской символики! Это не Пастернака запрещать - это уже по морде получать.
Так что "От андеграунда - к пятиконечным звёздам" - так софрмулировал бы я своё кредо после фестиваля, ещё раз уверившись, что только просвещение масс вкупе с политизацией самих литераторов есть путь социального прогресса, в форме ли революции, в форме ли эволюции. Но только так - иначе назад в андеграунд.
|
|
