Кто бы мог подумать, что нашей стране, отбившей в прошлом тьму захватчиков, когда-то придется отбиваться еще и от гей-атак! Но вот на нас напали эти голубые задницы, чей натиск и аппетиты растут день ото дня. В том году они пригрозили мировой блокадой нашей Олимпиаде – если мы не поцелуем их в поганый зад и не дозволим пропаганду их клинических идей. И наша либеральная колонна сообща с Европой, словно спятившей на почве этой пятой точки, дружно выступила за такой отчаянный либерализм. Нынче снова новостные ленты запестрели отчетами с гей-парада на Тверской, увенчавшегося очень важным для его устроителей рекламным мордобоем: нас бьют, а мы только крепчаем!
Но откуда вообще весь этот сыр-бор, напоминающий какой-то дурной сон?
Как-то оперная певица Галина Горчакова огорчилась по ТВ насчет засилия на наших сценах секс-меньшинств. И эта горечь примадонны, певшей в «Пиковой даме» Чайковского с Пласидо Доминго, меня довольно удивила. Как могут какие-то меньшинства – тем более такие, с ее слов, страшно ранимые – давить на большинство?
Но они давят – и все пуще; орут: гей-пропаганда – чуть не главный признак демократии и человеческой культуры! Великий гей Чайковский – бог и гордость мирового оперного и балетного искусства! Самый видный гомосексуал эстрады Борис Моисеев свое шоу назвал «Щелкунчиком» – с задним подъездом к автору одноименного балета. И здравомыслящие люди здесь теряются в ответе, а мыслящие не так здраво просто пытаются в порядке естества громить эти гей-парады.
Но кулаки – не лучший довод, и вот что мне хотелось бы на этот больной счет сказать.
Чайковский, перво-наперво, был не великим геем, а великим композитором. Что он был геем, я вообще не верил, пока не прочел его интимные письма к младшему брату Модесту. Просто не мог вообразить, чтобы автор самых вдохновенных сочинений о любви и самой, может быть, великой в мире любовной арии «Прости, небесное созданье» был любовным извращенцем.
Но эти письма беспощадно повествуют о его недуге, который он, больной на плоть, но не на голову, считал не только за недуг, но и за страшный грех. Терзался им ужасно – и больше всего в ужасе за брата с тем же генетическим пороком. Мучительно пытался исцелиться, дабы дать спасительный рецепт и брату – для чего даже вступил в брак со своей поклонницей Антониной Милюковой. Но из описания его попытки первой брачной ночи с женщиной видно, что его природе это было так же непосильно, как для натурала коитус с мужчиной.
Но то, что он носил в себе два полюса – высший дух общечеловеческого и тяжкий противоестественный порок – и породило в его случае великого творца. Трагедия, которая разорвала его напополам, закончилась 6-й симфонией, самым великим в мире плачем по любимой жизни, хоронимой непреодолимостью смертельного греха. И его гений, жаждавший естественной любви, создал о ней непревзойденные мотивы – так безногий стократ сильней и жгучей, чем ходячий, грезит о блаженстве бега.
Но его псевдонаследники хотят навязать нам не его любовь к святыне, мощно оттененной его трагическим пороком, а сам этот порок. Конечно, когда он природен, а не скверный плод любовного обжорства или эпатажа, то заслуживает всяческого человеческого снисхождения. Но дико и нелепо было б затевать парад гриппозных с лозунгом «Да здравствует болезнь!» Или с того, что основоположник стихотворчества Гомер был слеп, открыть в литинституте курсы по выкалыванью глаз.
Однако нынешняя гей-пропаганда именно что-то подобное и хочет вбить в утратившие положительные идеалы головы. И был бы жив Чайковский, думаю, сгорел бы со стыда от зажигаемого его именем порочного парада. Ибо он изжег свой дух в трагической борьбе против вселенского греха – а не его паскудной пропаганды ради.
Но всем уже понятно, почему та или иная гармонь поет: потому что кто-то, наподобие фон Мекк, заочной спонсорши Чайковского, любит и продвигает гармониста. Сегодня в вечной войне наций за свое место под солнцем на первый план выходит прагматический расчет. В Америке, считающей все лучше нашего, давно известно, сколько, до цента, стоит убить одного врага из автомата, пулемета, пушки. Почем локальная война, геополитический конфликт, цветная революция. И во что в этом агрессивном плане эффективней всего капитальные вложенья.
Наши гей-меньшинства – один из адресатов этих инвестиций, наряду с другими: сектами саентологов и свидетелей Иеговых, имеющих их центр под крышей стратегической разведки США. Чем сильно любое меньшинство? Своей сплоченностью. У натуралов, превалирующих численно, нет повода к соединению в пучок какой-то ложи, банды, секты. И в этом – самая большая слабость большинства, утратившего при нынешней атомизации сознания свою большую общность целей и заветов. И его рыхлость легко прошибается сплоченной силой всякой малой кучки. Дюжина «конкретных» пацанов способна держать под собой целый небольшой город – как я это не раз глазами видел на все более раздробленных просторах нашей родины.
И потому желающие додробить нас силы ставят именно на эти кучки, поощряют всякий дробный марш, ведущий к вытеснению нас с наших мест. А геи, от которых еще и не родятся дети – вообще лучшие друзья наших врагов, почему те щедро их спонсируют, даря им право заявлять по телевизору: «Я – профессиональный гей! Живу на спонсорскую помощь!»
Большой народ, добывающий на жизнь хребтом, а не гламурной задницей, на ту же помощь рассчитывать не может. И дружных маршей натуралов нет, среди них каждый выживает или умирает в одиночку. Зато гей-солидарность умножает всход бесплодия в стране, верстая в свой порок все больше безголовой молодежи.
Да, человечность, повторяю, велит жалеть калек, строить пандусы для инвалидных колясок и так далее. Святое дело – помочь инвалиду, поскольку инвалид – душа болит! Секс-инвалидам помочь тяжелей всего. Я с ними сталкивался в жизни, одному из них, крайне чуткому к мужскому телу массажисту, обязан спасением своей спины после нелегкой травмы. Но как ответить на их впрямь страшно ранимый дефективный зов? Не знаю, не Христос-Бог, удирал всегда от этого в кусты. И как бы сам Христос ответил на мольбу несчастного, взалкавшего бы его плоти?
Но строить храм уродству, выводить из сожаления к калекам их право калечить нашу молодежь – верх безумия. Чайковский, лекарь и болезнь в одной душе, оставил нам в каждой своей ноте завет любить свою великую страну, а не паскудно козыряющую задницу. А что останется, кроме стыда за поклонение позорным идолам, от Бори Моисеева?
Сегодня мировые и наши геи грозят, что если мы под них не ляжем, они замучают нас санкциями от уже легшей под них Европы. Но отбились мы когда-то от ее коричневых – надеюсь, отобьемся и от голубых!
|
|
