Надо отдать должное отборочной политике ММКФ и лично его председателя - стратегия устроителей фестиваля заключается в том, чтобы донести до зрителя максимальное количество киноработ по всему спектру, как говорится, ничего не расплескав, и в этом отношении всегда выручают рубрики «Фильмы, которых здесь не было», «Секс, еда, культура, смерть», ну и, конечно, не надо забывать о спецпоказах - сюда можно поставить любое кино, которое не нашло себя в более традиционных номинациях. Куратор программы "кина не для всех" Стас Тыркин называет эти фильмы «жемчужины, которые почему-то никто не отловил».
Жанр своей новой картины «Машина любви» молодой, но по-хорошему плодовитый (в год по фильму, а то и по несколько) режиссёр Павел Руминов сам определяет как лирический порнофильм, да ещё и с интригующим зрителя собственным участием. Руминов известен одновременно и как автор малобюджетного психологического кино о молодом поколении, и как экспериментатор с художественной формой - он не боится привлекать непрофессиональных актеров, набранных по соцсетям, снимать «дрожащей камерой» или дрожащим мобильным телефоном на грани хоум-видео. Всё это никогда не сулит блестящей прокатной судьбы - в СМИ вы не найдете рекламы руминовских фильмов, посмотреть фильмы Руминова в кино практически невозможно, тем не менее, у него своя фанатичная аудитория, которая в руминовских героях узнает себя.
На единственный фестивальный показ «Машины любви» набежал полный зал, невзирая на начало в полпервого ночи. Тот, кто не слишком знаком с руминовским творчеством, купился на слово «порнофильм» в фестивальном каталоге, а тот, кто смотрел другие фильмы Руминова, разумеется, небезосновательно ожидал подвоха. Да, безусловно, картина содержит сцены, которые можно отнести к порнографическим (можно похвалить за смелость и амбициозный эксперимент самого режиссера, снявшего себя и свою подругу, музыканта Наталью Анисимову, оказавшуюся выразительнейшей драматической актрисой), но недаром существует поговорка о том, что «русская порнография - это когда герои весь фильм имеют друг друга в мозг».
«Машина любви» - это в какой-то степени логическое продолжение предыдущего фильма Руминова «Статус: свободен», исследовавшего психологию зависимости - в обоих фильмах зависимость проявляется при расставании, разрыве отношений близких людей, и герои выворачивают наружу такое подсознательное, что Фрейд плачет от бессилия в углу. В «Статус: свободен» главные роли играли молодые звезды отечественного кино Данила Козловский и Елизавета Боярская, и ничего такого, что требовало бы пометки «18+» там нет, а в «Машине любви» режиссёр, видимо, не удовлетворившись предыдущим результатом, решил препарировать свой собственный опыт.
Немногочисленные кинокритики, досидевшие до конца ночного показа, ворчливо пеняют Руминову за нарциссизм - мол, непомерное самолюбование эгоцентрика с аутофаллической фиксацией (в переводе на человеческий язык, эгоист, помешанный на своём члене), избыточные монологи, несостоятельные претензии на роль секс-гуру, унижение влюбленных подруг и партнерш. Мне же показалось, что тщательно создаваемый Руминовым экранный образ настолько жизненен, типичен и узнаваем, а ситуация мучительно-болезненного треугольника психологически зависимых друг от друга людей настолько знакома каждому из нас, что всё это делает фильм полным «попаданием в точку».
По поводу уже упомянутой мной Анисимовой, которой досталась самая неблагодарная во всех отношениях роль, с которой она справляется виртуозно, - я удивлюсь, если в ближайшее время она не пойдет нарасхват у режиссеров, снимающих остросоциальное и психологическое кино.
Раз уж начали говорить о порнографии, предлагаю продолжить, - чего-чего, а этого в номинации «Фильмы, которых здесь не было» в нынешнем году было предостаточно. Первые полчаса фильма французских режиссёров Оливье Дюкастеля и Жака Мартино «Тео и Юго в одной лодке» - чистой воды гомосексуальная порнография, изысканно снятая и для поклонников подобной эстетики, безусловно, высококлассная - двое молодых людей встречаются и познают друг друга в парижском секс-клубе. Тот, кто высидит первые полчаса в ожидании, собственно, сюжета, будет вознагражден - после сексуального знакомства партнеры наконец узнают имена друг друга и сразу, с головой окунаются в «отношения», или, по крайней мере, в то, что они этим словом называют. Предельная психологическая и социальная незрелость (героев, увы, иначе чем половозрелыми назвать язык не поворачивается), бьющий в глаза инфантилизм, тщательно маскируемая внутренняя опустошённость и бесконечное одиночество, неспособность чем-то заполнить свою жизнь, - режиссеры, безусловно, дают обобщенный портрет поколения. Тео и Юго за праздной болтовней ходят и раскатывают на велосипедах по абсолютно пустым парижским улицам - встретились два одиночества, которых ничего не связывает, кроме приятно совместно проведенного времени, и больше никакого смысла в их жизни нет.
Внезапно выясняется, что секс в клубе был незащищённым, а один из партнёров ВИЧ-инфицирован, после чего флёр романтического знакомства моментально исчезает, и голубки понимают, что теперь они действительно в одной лодке - придется сломя голову нестись через весь Париж обследоваться в медицинский центр, где юношей облаивает консервативной внешности старикан («Почему педиков у нас всегда принимают вне очереди??...»), и вообще после любовной эйфории жизнь поворачивается своей неприветливой стороной - наступает ответственность за выбор своего образа жизни. Внезапно возникшие менторские интонации режиссёров дополняются подробной, дословной сценой медицинского приёма в лаборатории борьбы со СПИДом, и начинаешь задумываться, а не социальная ли реклама перед нами, не экранизированная ли инструкция санпросвета «Что делать, если вы или ваш партнер заразились».
Далекий от гомосексуальной проблематики зритель смотрит «Тео и Юго…» с вежливым участием, ожидая какой-то яркой и неожиданной концовки, (если не трагической развязки и не хэппи-энда, то на худой конец хотя бы обнародования результатов теста на СПИД), но фильм обрывается на полуслове, оставляя в недоумении - видимо, и в самом деле реклама центров борьбы со СПИДом, больше ничего в голову не приходит.
|
|
