Она и прежде представала предо мной как загадка, но в этот раз – выросла уже как задача. Причём вполне внезапно, ещё утром я и не думал, что окажусь в ней. А ведь до этого дня бывал возле, и почти в ней…Когда работал ресторанный дом «Центральный» и в нём проходили вечерами исполкомы Левого Фронта, общались дружески за чашкой чая Пригарин, Косякин и Удальцов, собирал своих студентов Шубин… И все в этом бывшем гастрономе ощущали себя как дома. Как имеющие право именно тут вести именно такие, революционные, крамольные разговоры. Всё это было накануне социального взрыва 2011-го года, всё это и вело к нему локально... А за высокими окнами бывшего гастронома виднелись жилые окна.
Дом почёта, дом-предел-мечтаний, кино-дом – как про себя я его только не называл. Особенность высоток ещё при строительстве, как рассказывает мама, была в том, что их москвичи считали как бы коллективным достижением, и даже вовсе не «как бы», а вполне прямо. Дед водил смотреть на строящееся чудо страны на Котельническую… Понятно же, что на всех высоток не хватит – значит, поселим сюда лучших граждан и за высочайшие их достижения, так думали в 1950-х. В зданиях, образец которых хоть и брался в США, но сильно преобразовывался, - выразилась гордость народа за Великую Победу. Высоко вознеслись по всей Москве, устраивая перекличку с кремлёвскими башнями, символы этой Победы и прежних мирных побед, пятиконечные звёзды… Это ведь тот случай, когда архитектура не просто застывшая музыка – она прямо песня, и я уверен, что нечто подобное уже писали многие. Что поделаешь, если взгляд и 50 лет назад, и нынче вычитывает здесь одно и то же?.. Значит, не меркнет замысел.
Но это ведь внешняя сторона – статуи, символизирующие науку, воинство, искусство. А что внутри?
Я, конечно же, мечтал когда-нибудь прийти сюда к другу, хоть немного, а вжиться в это квартирное пространство, проникнуться высокооконным величием. Но друга из высотки у меня не появилось за все десять школьных лет – хотя, были все шансы, ведь учился на улице Воровского, и из этих краёв попадались ученики. К примеру, Паша Бородин, внук Покрышкина жил через площадь Восстания, в доме за Театром киноактёра. И уже в девяностых по его зову пробегал я высотку слева, по пути к Музею кино, на кинознакомство с Антониони, Куросавой… Наша культурная и контркультурная жизнь разворачивалась вокруг высотки, но сама она – звездолёт на старте, по выражению Максима Калашникова, - была внутренне нам неведома. Вдохновляла, вступала в диалог по мере обретения знаний лишь её внешность.
Помню, мы смотрели французский мультик в кинотеатре «Баррикады» - в нём были намёки на любовь у главных героев. Мультик мы смотрели в день рождения племянницы моей, до этого посидев в «Буратино», а потом пошли в кино. Запомнилась, впечаталась в отроческий ум черноволосая девочка из мультика, а ещё похожий на высотку замок, в котором она томилась. Замок имел подвал, в нём вызрело восстание против королевской власти и какого-то злейшего четырёхрукого робота, служившего власти… Освобождение черноволосой девочки восстанием означало освобождение любви и овладение замком. Это было время красивых и длинных иностранных мультиков и полумультиков – «Мария Мирабелла», «Властелин времени»… Когда мы вышли из кино впечатлённые, и пошли к метро, я глядел на весеннюю высотку, словно мультик продолжался – ощущал свою миссию, непременно освободить заточённую тут будущую свою любовь. Но и любви по данному адресу не случилось (впрочем, этот сюжет я примерял и к другим домам, сознаюсь).
И вот – миссия-повод. Причём никто туда не звал. Просто нужно прийти, увидеть и… собрать. Да-да, подписи. И новый мой товарищ Макс, когда мы проходили это воплощённое в камне восстание вверх, этот всё ещё не стартанувший звездолёт, сказал:
- Да вон же, дверь открыта, не теряй времени, беги!
Я подошёл и вышло как в той притче: «я буду открывать рот, а господь вложит слова». Только когда я подошёл к «открытой» двери и понял, что это лишь для вентиляции распахнуто всё, подошли и ещё некие господа (по виду), открыли тяжеленную дверь, а я прошёл с ними, но честно остановился у вахтёрши (называть сторожащую такую махину этажей даму консьержкой – как-то несоразмерно). Признался, что лезу в дом, чтобы совершить минимальную кражу – кражу доверия, так нужно в сложившейся ситуации. И на моё счастье, пока дама (вполне в стиле и традициях здания, конечно не прямо из «Москвы слезам не верит», но тоже колоритная) сомневалась, а я называл имена-пароли – пошли к лифтам под витражами иностранцы, она их окликнула, и они показали ключ, добавив к нему номер квартиры по-английски, тут-то я и поработал переводчиком, что несомненно зачлось…
Вскоре и я шагнул под величественные витражи, к трём лифтам. Одна, хоть не вписанная в бюллетень, но сагитированная «жертва» осталась позади – поверила. Да и не того я вида, чтоб подозревать – с собой только кейс от ноута. В среднем лифте есть обманка – курьёзная вполне. Что, братец, до сих пор не знаешь, сколько в ней этажей? Ну, тыкай 25… Нет? 24… тоже нет?
Что, «трафаретные» кнопки, всё не отзывающиеся на нажатие огоньками, были рассчитаны на какое-то другое здание? Их ведь так мало. Или этот, уже металлический местами, с синими углами, «антивандальный» лифт устанавливался в доме сравнительно недавно, когда в Москве уже имелись дома и повыше? По виду обшарпанный и замызганный лифт – самого начала 90-х… Похожие, «отисовские» в башнях на Калининском. Но их-то, домов тех, пять. Можно делать трафарет. И что, тут - не эксклюзивный проект?
Ох, будь я районной или городской властью – всё тут выделал бы аутентично красным деревом! Как и было сначала, как в МГУ до сих пор, кстати. Ведь это храм Эпохи, в полном и даже новом смысле храм. Только тут не дымки ладана поднимаются вверх, а в лифтах люди, достойнейшие, словно бы собранные в этот звездолёт для переселения на другую планету и обустройства там цивилизации… Конечно же советской!
Кнопка «22» отозвалась огоньком и лифт начал возносить меня на самый верх звездолёта, чей прицел звезда. Минуты четыре занял этот путь. Повезло нежданно сразу: от лифта я, немного пошатавшись по этажу без зеркала, шагнул, как к началу строки – к левой от лифта двери (а тут, в верхнем «бруске» лишь по четыре квартиры на этажах).
Открыла очаровательная и внимательная, хотя и профессионально солидная на вид, но, как подсказал позже паспорт, всё же моя ровесница, и по образованию архитектор (что выяснил я, правда, тоже позже) – и как раз занята была в тот момент телефонным общением со строителями… Как на заказ, из тишины коридорной, таинственной и величественной (как почти всё тут) я перешёл в кипучий мир, в командное пространство быстрого принятия решений. Если помните аналогичный эпизод из «Москвы слезам…», то там Татьянин дядя-академик тоже всё время что-то говорил, о том, как разбивал нелепую теорию коллеги - а потом уже присели на дорожку. Кстати, о национальном и суевериях тут – чуть позже.
Хозяйка – правда, прописанная не на этом этаже (внутривысоточные браки?), обеспечила мне аж две подписи, узнав своего, наверное, и по москвичёвской речи, и по градозащитным «маячкам»… А из окна глядела во весь рост высотки вставшая Столица, и зрелище это, тоже ведь просчитанное, спроектированное Посохиным сoтоварищи, влекло если не в космос, то куда-то за Шмитовский проезд и Москву-реку, к Филям и далее… Такие виды из окна способны воспитать гения – вот что надо было вычитать в этой, с двумя сотнями с лишним на табличке квартире.
Больше никого живого в этом отсеке-этаже звездолёта я не застал, подождав у каждой двери по минуте. Да, отдельная тема звонки! Они же тут ещё исконные, электро-трескливые – как и большинство дверей. И это прекрасно…
Деревянные толстенные двери с металлическими номерками а ля рюс и ручками тоже а ля какая-то отдающая модерном старина. Для национальной элиты того времени строили гнёздышки на славу!
Я начал спускаться по боковым и вполне московским, без признаков элитности лестницам. Хотя исконная эта плиточка под ногами когда-то и считалась роскошью… Заурядности лестничным светлым пролётам прибавлял затхлый дух растёртой по всем паркетам (а тут они на каждом этаже) кошачьей секреции… Причём ведь, если помыть такой тряпкой паркет, то он никогда уже не выдохнется… И наверное, роковую ошибку далёких десятилетий совершила нерадивая уборщица, а атмосфера звездолёта до сих пор несёт отпечаток…
Нет, не должно быть тут такого запаха, непорядок! Однако привыкать пришлось не только к нему – предсказанные ровесницей-архитектором неотзывчивые деграданты, на которых отдохнула природа после родителей-гениев, обнаружились…
Впрочем, эта тема достойна отдельной, следующей серии.
Окончание следует
|
|
