Если в Заатари, самом крупном лагере сирийских беженцев, содержится сегодня 80 тысяч человек, то в лагере Аль-Холь на сирийско-иракской границе - немногим меньше, около 73 тысяч, но недаром именно Аль-Холь снискал славу одного из самых опасных мест на Земле. Фильм шведского режиссёра курдского происхождения Хогира Хирори «Сабайя», настоящий документальный триллер, с первых кадров не оставил сомнений - вот он, фильм-победитель.
В первых кадрах - усатый мужчина под бравурный аккомпанемент новостей из радиоприёмника о «полной победе Сирийских Демократических Сил над ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в РФ - Д.М.)» вынимает из шкафа пистолет и кладёт его в задний карман, собираясь в пусть не очень дальний, но крайне опасный путь. Мужчину зовут Махмуд, он волонтёр так называемого Yazidi Home Center (Дом езидов), а его спутник Шейх Зияд - глава Дома, попутно выполняющий функции водителя в их полных приключений и опасностей экспедициях. Их путь через сирийско-иракскую границу лежит в лагерь Аль-Холь, контролируемый формально курдами из Сирийских Демократических Сил, а реально - Соединёнными Штатами. Лагерь наводнён пленными ИГИЛовцами, растворившимися среди обычных сирийцев и залегшими на дно, которые до сих пор удерживают своих пленных, среди которых особое место занимают женщины-езидки, захваченные джихадистами шесть лет назад при атаке на северную иракскую провинцию Синджар. Именно этих невольниц и едут вызволять активисты Дома езидов - каждый раз рискуя жизнью, каждый раз не зная, успехом или гибелью окончится их дерзкий налёт на лагерные палатки, в которых прячут девушек-езидок. Режиссёр Хирори и его оператор сопровождают своих героев в нескольких поездках в Аль-Хол, а фактически - соучастниками рискованных спецопераций. Получился фильм в жанре синхронного репортажа, съемки которого сопряжены с прямой опасностью для жизни.
«Сабайя» - термин, которым джихадисты называют своих секс-рабынь, это единственная участь, уготованная езидке в том случае, если её не убьют. Джихадисты считают езидов не мусульманами, а вероотступниками, а положение кафира - хуже собаки. Езидка не может стать полноправной женой в гареме наравне с другими, а рассматривается лишь как резервуар для спермы и объект для издевательств, даже если рожает от своего мучителя ребёнка. Каждой спецоперации по спасению такой женщины предшествует длительная подготовка: сбор информации, проверка её достоверности (у женщин изменены имена, а лица закрыты), рекогносцировка, вербовка помощников и информаторов на территории лагеря, тщательное изучение всех возможных рисков. Лагерь охраняется только по периметру, внутри него никакого обеспечения безопасности нет. Любой срыв, любой форс-мажор чреват гибелью и самой женщины, и её спасителей.
От кадров, снятых в таких экстраординарных условиях и обстоятельствах, глупо ожидать отменного качества - когда речь идет о жизни и смерти, как-то не до угла наклона камеры и не до регулирования резкости. Тем не менее, съёмочная группа Хирори демонстрирует нам несколько примеров спасения человека, причем в нескольких случаях внезапность налёта не помогает - «похитители» вынуждены уходить от погони, а снимающий их оператор - уклоняться от пуль, а потом до конца жизни праздновать свой второй день рождения. Для съёмочной группы этот опыт - не какое-то лихое стрингерство, а участие в благородной гуманитарной миссии спасателей.
Отдельный сюжет - судьба спасённых после чудесного спасения, и тут зритель узнаёт, что «некоммерческая организация помощи езидам на севере Сирии «Дом езидов» - это гостеприимные дома Махмуда, Зияда и их коллег: «спасатели» привозят женщин в свои семьи, и начинается мучительный процесс адаптации и психологической реабилитации, без всяких специалистов: психологами-терапевтами становятся жёны и дети волонтёров, но эффект налицо - прийти в себя в приветливом многолюдном доме, в тепле и заботе куда проще, чем в специализированных реабилитационных центрах. Символическая сцена - сжигание чёрных никабов как последних нитей, связывающих со страшным прошлым. Историй, рассказываемых спасенными женщинами, так много, что каждая по отдельности уже перестаёт впечатлять, восприятие притупляется. Отдельная тема - женщины, перепроданные и увезённые европейцами, зубы, выбитые новым хозяином-шведом, побои, нанесённые господином из Германии - для того, чтобы быть людоедом, совершенно не обязательно вступать в организации с запрещёнными аббревиатурами… Стены Дома езидов обклеены листами белого ватмана, на которых сотни, тысячи фотографий. И всё-таки на душераздирающих кадрах с 7-милетней секс-рабыней надламывается психика даже у самого стойкого зрителя.
Кто-то упрекает съемочную группу в ангажированности - показана лишь одна сторона правды, за кадром остаются многие неудобные для этой стороны моменты - симметричное применение силы курдами по отношению к пленным джихадистам, отсутствие нормального судебного процесса над ними и замена внесудебными расправами и ещё много того, что в фильме не показано. Но в любом конфликте художник вправе выбрать сторону, и он её не только выбрал, но и готов активно отстаивать.
В нашем мире Добро может существовать только противодействии со Злом: отпущенные по амнистии из тюрьмы города Хасаке ИГИЛовцы мстят езидским «спасателям»: кадры горящей курдской деревни, пылающего поля и объятого огнём Дома езидов показывают, что это противостояние ещё очень далеко от завершения. Волонтёрами спасено сегодня 206 езидок, а числятся без вести пропавшими ещё 2000.
Фильм Хогира Хирори - мощнейшее гражданское высказывание. И режиссер, и его герои, и вся съемочная группа достойны не художественных премий, а высших государственных наград за гражданское мужество, за миротворчество.
|
|
