- Узнала, что у вас с В.Кузьминым в субботу будет дабл-презентация книг, товарищ Чёрный, и решила поговорить о давно прочитанном. Знаешь, мне поначалу «Времявспять» показалась пессимистической книгой. Была уверена, что с таким похоронным началом и финал будет мрачный – ну, и название… Скажи, а почему как бы противостоящая «пустым девяностым» линия «боевых нулевых» не завершается каким-то ярким событием, связанным с рок-коммуной, за которое можно было бы зацепиться, запомнить, - а сходит на нет, растворяется в «десятых»?
- Полит-хронологически «нулевые» вышли за рамки десятилетия – их финал мы наблюдали (и не только снаружи) в 2012-м. Но Болотная всё же вышла за пределы рок-сюжета внутри роман-эшелона, я специально на ней не фокусировался. Тема отдельного повествования. Всё дело тут именно в человеческом наполнении и отсчёте времени, не по секундомеру. В романе взят от старта и до спада феномен лево-патриотической оппозиции в поколении двадцати-тридцатилетних, поэтому он и вписан в рамки пятилетки, а концерт «Антикапитализм-2005» становится последним, крайним на карте наших боёв – становится боем проигранным, но поучительным.
- Для меня, признаюсь тебе по-товарищески, конечно же была интереснее история Эшелона внутри книги, но всё-таки романическое в ней больше «дышит» в части, а точнее, в пунктире глав, связанных не с группой, а с 1991-м годом. Судьбы вполне типических героев как бы зависают в создавшемся безвременье и перетекают рутиной уже в «нулевые». Но если «девяностыми» как таковыми с их «антуражем» ты там не сильно озадачен как романист, то вот узнаваемая обстановка, атмосфера «нулевых» (я не беру характеры, с характерами и их развитием всё как раз хорошо в линии «1991») - всё-таки качественно лучше прописана. Это что-то значит?
- Не хотелось останавливаться на общих местах. К тому же «девяностые» как последствие контрреволюции меня мало интересовали, в отличие от самой контрреволюции. Любопытно, как абстрактному времени, некоему периоду, «годам» - морально делегировали наши соотечественники ум, честь, совесть и волю Постэпохи, – вот и получилось в массовом сознании, что виноваты «лихие девяностые». Просто как погода или шторм – пришли «девяностые», всё поломали, а потом ушли (никаких у реформ не было авторов и прорабов, не было бенефициаров от разворовывания социалистической собственности), и тут-то обнаружился после ужасов приватизации, залоговых аукционов и первых шагов капитализма – хороший Путин. Который спас государство (какое? конкретизируйте! капиталистическое, а вовсе не то, что стоило ранее защищать), «навёл порядок», «построил олигархов». Кстати, последнее верно – он именно и выстроил нынешнюю иерархию в олигархии, с безудержным ростом списка «Форбс», водрузив выше олигархов ельцинского призыва свою силовигархию – но, опять же обмолвлюсь, роман-эшелон не об этом, а о более раннем...
- Ну, мне-то что рассказывать? Я уже прочитала, там важно миновать пик второй трети романа, и тогда виден свет – точнее, наше время и его истоки. Объясни теперь, зачем потребовалась презентация роман-эшелона спустя два года после выхода его? И почему ты не со своими прежними попутчиками, коллегами по новому реализму, а с активистом, который в литературе вообще неизвестен?
- Кому неизвестен, а кому и известен. Можно сказать, что Василия Кузьмина как прозаика открыл широкому читателю наш ежегодный творческий конкурс на премию им. Демьяна Бедного. Причём первый же конкурс – 2009-го года. Он начинался как конкурс Левого Фронта, но потом утратил узкопартийный статус. Коротенькая сатирическая проза Кузьмина "Тот, кто не сдался", посвящённая КПСС (партии Олега Шенина на тот момент – АКМ тогда был при ней комсомолом), попала в тройку лучших текстов, а Василий – в список финалистов. Но это было десять лет назад, в тексте чувствовались политические эмоции, нечто наносное и возрастное, но был и стержень – вот он-то и является теперь основой конструкции его полноценно исторической книги «Комсомол имени Летова». Она ценна как часть движения, что поймёт лишь диаматовский разум – в ней нет литературщины, нет искусственных характеров и персонажей, она очень близка к раннему радреалу (радикальному реализму – стиль, сформулированный Д.Ч. в 2001-м в «Манифесте радикального реализма» - в книге «Поэма-инструкция бойцам революции», - прим. Е.И.) по форме, этакий поток восприятия с мгновенным анализом, но уже добавляемым чуть позже. Мне кажется, и это особенно ценно – что не читая «Времявспять» Василий написал автономную книгу о тех же «боевых нулевых», которая прекрасно мотивирует почитать и мой роман-эшелон. Там есть весёлые нестыковки: например, отсутствие Эшелона и Гражданской Обороны на финальном концерте «Антикапитализма-2003», что верно лишь отчасти. Обороны не было и не планировалось (Удальцов использовал традиционную «замануху» для неформальной молодёжи), а вот мы были, причём это было хорошее выступление, заснятое на видео, оно легко находится в Ютубе и вошло в наш итоговый ДВД «Боевые нулевые». Но это даже весело – можно почитать об одном событии отчёты как бы со сцены и из зала, имея обе наши книги под рукой… Что же касается прежних попутчиков, классиков нового реализма, – Сенчина, Шаргунова, Прилепина, - кто-то использовал свою литературную славу как ступеньку в социализации, на лестнице существующей буржуазной иерархии, кто-то продолжает писать вдали от политики, однако всецело слившись с либералами в их антисоветском угаре. Новреализм разбежался по зимним квартирам… Тут, как говорится, нет авторитетов и судей. Высшие судьи – наши произведения, у кого-то они всё мельче и реже, у кого-то вовсе не появляются по понятным теперь причинам: служба Государству, проза приспособленческой жизни, в том или ином виде, не соседствует с прозой и возможностью художественно анализировать бытие. Побуянили, пошумели и «повзрослели», слились с Системой, – кстати, этот феномен, синхронизации не с теми часиками, не с общественными, а с биологическими (старение идеологическое – которому совершенно был неприступен Ленин, например), ты должна помнить в роман-эшелоне. На их фоне Вася Кузьмин – и герой прозы хороший и реальный политический персонаж, и имеет куда больше сил и прав писать и быть прочитанным, о таких авторах и писал Горький в «концепции одной книги». Каждый может написать за свою жизнь одну интересную книгу – Василий и написал. Левым активистам всех мастей, от анархистов и до левых охранителей, молодым и ветеранам, её непременно надо прочесть - там само течение событий и есть анализ зачастую, её очень весело читать не только участникам событий, как критический анализ активизма она бесценна.
- Тебя не смущает, что ваша дабл-презентация проходит где-то на задворках Москвы, в Рузе? Неужели ни одна московская библиотека не открыла вам двери? Как-то смешно на этом фоне смотрится и твоя критика «звёзд книжного рынка» - может, это не они разбрелись по думским и мхатовским кабинетам, а твой (ваш) радикализм отдалился от общества? Ведь в итоге победила «стабилизация»-дебилизация, путинизм, теперь уже сформулированный Сурковым как «безвременье надолго», модные прежде новые левые и левые вообще оказались и сами на задворках общественной жизни…
- Ну, а как было, например, после подавленной революции 1905-го года? Точно так же – нам есть, чем утешиться, а точнее у кого учиться, и главное - не унывать. Ведь во временной эмиграции Ленин в Швейцарии выпытывал у Эренбурга, что там делает, что читает и смотрит в театрах Москвы и Петербурга молодёжь, это в самые годы реакции, о которых писал Асеев в поэме "Маяковский начинается" как о годах отступничества в патриотизм даже Шаляпина… Он был в куда большей и глухой изоляции. Однако синхронизация Ильича с часами революции (классовой динамики) не нарушилась, и потому в 1917-м он пришёл, увидел как Февраль растворяется в соглашательстве, «подкачал» субъективный фактор революции пролетарской, и через полгода легко победил (могло бы это же состояться, но и захлебнуться уже в июле 1917-го). Но у нас-то от этого далеко: культурной гегемонии новому реализму добиться не удалось именно в силу отступничества «звёзд», водораздел 2014-го поставил их подпорками путинизму, ну а «рынок», который книжный пошёл тем же либерально-антисоветским маршрутом, которым шёл и прежде. И теперь термин «новый реализм» вызывает разве что недоумение. Последователей меньше, чем почивших на лаврах классиков, и оба (Роман Богословский и Платон Беседин – в прозе талантливые парни, - идейно тяготеют с попсовому рус-патрио-государственничеству, сиречь к путинизму, хотя Роман всё же полевее, ему вот Грудинин и «Левый поворот» хоть нравился некоторое время, что нам-то скорее забавно, но всё же)… Радикальный же реализм – жив, и в Рузе я буду рад представить не только местным жителям, но и «московскому десанту» новобранца Василия.
- Очень жалею, что в своей разъездной жизни никак не поспеваю за вашими «гастролями». Но хоть на Юутбе потом посмотрю – как и выступление рок-коммуны в Рузе (которое частично – сверху), кстати. В других библиотеках не планируете презентаций летом? Хотя, мёртвый сезон же…
- Ну, поскольку у населения, у трудящихся, то есть у нашей целевой аудитории, сейчас вообще нет средств на отдых где-то вдали от дома – думаю, своего читателя мы найдём. Я вот в Москве-области сейчас обретаюсь, и вижу множество молодёжи как в центре, так и в пригородах, массу культурных мероприятий. Так что, имея некоторые виды на Зеленоград – посмотрим, увидим. Я вообще сейчас, как и ранее никаких форматов не стыжусь – пусть кто-то обласкан «белыми» на Красной площади, а мы вот в тиши библиотек находим пристанище, и есть в этом какая-то здоровая, правильная традиция борцов с традициями, что-то тру-диссидентское…
- Спасибо, товарищ Чёрный, с тобой всегда любопытно общаться, никогда «порожняком» не уходишь. Итак, когда и где дабл-презентация - и что ты пишешь в данный момент, каких книг ждать?
- Суббота, тринадцатое. Если на электричке – от Белорусского вокзала это станция Тучково, оттуда маршрутки идут. Город Руза, Городская библиотека, улица Федеративная, дом четыре, четыре часа. Касаемо же писательской работы и книг - уже собранную книгу малых проз продолжаю сватать издательствам, и даже питерским (выросший уже в большого литчиновника при Нацбесте неплохой молодой прозаик Вадим Левенталь, однако, молчит, видимо очень внимательно читает - так что сомневаюсь, выйдет ли книга в Ленинграде, с "Верностью и ревностью", рассказом в романах, 2012, вот не получилось же, счёл её чересчур авангардной Вадим). А как с малыми прозами определюсь, тогда переиздам и "Поэму Столицы" полностью, то есть все четыре части. "Времявспять" дораспределю по Фаланстеру и Циолковскому, в Рузе тоже оставлю обязательно...
Материалы по теме:
Роман "Времявспять" как приговор Постэпохе
Роман-эшелон Д.Чёрного "Времявспять". Скайп-интервью
|
|
