Сталинизм – слово чрезвычайно популярное в устах большинства авторов, пишущих на политические темы. Однако чёткого определения этого термина я пока ещё нигде не встречал. Что ж, попробуем дать его самостоятельно – это только у Шалтая-Болтая любое слово могло иметь такое значение, которое он ему присваивал. Итак, сталинизм – это направление внутри коммунистического движения и коммунистической мысли, характеризующееся двумя отличительными признаками.
Во-первых, сталинизм ориентируется на создание социалистического общества в одной стране, мало интересуясь тем, что происходит за её пределами. Во-вторых, сталинисты в основу своих построений кладут диктатуру пролетариата, понимая её как диктатуру пролетарской партии. С наглядными примерами дело обстоит гораздо проще, чем с теоретическим определением. Собственно, СССР и есть практическое воплощение идей сталинизма. Кстати, и сам сталинизм как система взглядов формировался попутно, по ходу создания Советского Союза. Нужно признать, что само это государство до самой своей гибели в 1991 году просуществовало в формате, заданном Сталиным, модифицируясь лишь крайне незначительно.
Можно ли крах СССР считать крахом сталинизма? С научной точки зрения, пожалуй, да. Был поставлен эксперимент, причём эксперимент чистый – извне в него не мог вмешаться никто (Гитлер, правда, попробовал – с весьма плачевными для себя последствиями). Советский Союз не потерпел военного поражения, не был удушен экономической блокадой – он пришёл к восстановлению капитализма исключительно в результате процессов, происходивших в нём самом. Однако в начале 1990-х годов возобладала не научная, а обывательская точка зрения, основанная не на строгом анализе ситуации, а на эмоциях. Для человека тех времён была характерна тоска о «потерянном рае» (на самом деле СССР раем, конечно, не был, но по сравнению с Россией начала прошлого десятилетия мог считаться таковым). СССР же и сталинизм – не только неразделимы, но это, по сути, одно и то же.
Парадоксальным образом доктрина, только что потерпевшая грандиозное историческое поражение, не только не была выброшена на свалку, но, напротив, превратилась чуть ли не в религию. Среди многочисленных коммунистических организаций, созданных в 90-е годы и существующих по сей день, было принято считать если не идеальным, то, во всяком случае, внутренне сильным и непротиворечивым обществом, погибшим в результате «предательства» (наиболее популярное объяснение). Современные сталинисты наотрез отказываются критически анализировать имеющийся в нашем распоряжении ценнейший советский опыт, как и собственное поражение. В результате вопрос о причинах гибели СССР до сих пор остаётся без внятного ответа. По меткому замечанию Александра Тарасова, эти люди похожи на французских аристократов – они точно так же ничего не забыли и ничему не научились. На самом же деле советская история ещё в 1920-е годы прошла свою последнюю развилку. Далее она шла по цельному, непрерывному пути, без резких переломов и разрывов.
Всякому непредвзятому наблюдателю ясно: где есть Сталин, там рано или поздно появится и Горбачёв. Сталин – это партийная бюрократия, вставшая над государством и над обществом (иными словами, она полностью контролировала общественную жизнь в СССР, возглавляя единственную политическую партию, подчинив себе профсоюзы и другие организации), полностью избавленная от какого-либо контроля. Она стоит над всем, над ней – никто. Более того, она, по сути, является единственной силой в стране – ей ни с кем не нужно считаться. Горбачёв – это та же номенклатура, только уже окончательно деидеологизированная. Проще говоря, она осознала, что ей не нужно служить какой-либо идее – значение имеют не идеи, а лишь власть, которая у неё и так есть. А значит, остаётся лишь влиться в ряды мировой элиты – что немыслимо без реставрации капиталистических отношений.
Реставрировать их можно открыто, как в бывшем СССР, или негласно, как в Китае – это уже не принципиально. Принципиально лишь то, что номенклатура осознавала: вопрос о восстановлении капитализма зависит лишь от её воли, сил, способных воспрепятствовать ей, нет. Можно ли было свернуть с этого пути? Наверное, можно – вопрос только, как именно. После смерти Сталина не раз предпринимались серьёзные попытки реформировать СССР. Однако все реформы тут же сворачивались, как только номенклатура видела малейшую угрозу своей власти. Вот почему многие авторы (ваш покорный слуга в том числе) предлагают признать наконец-то советский проект в его сталинистском виде неудавшимся.
Попытка построить социализм в отдельной стране закономерно привела к восстановлению капитализма, причём почти точно в таком виде, в каком он существовал в России до 1917 года. Попытка коммунистической партии осуществлять диктатуру от имени пролетариата обернулась диктатурой над пролетариатом. Помимо всего прочего, советская практика нанесла социалистической идее и огромный пропагандистский ущерб. Ведь сегодня – благодаря товарищу Сталину – социализм в обывательском сознании рисуется как господство «горкомов-обкомов». Это ведь, по сути, и есть главный аргумент противников социализма – всё прочее, вроде нехватки колбасы и глушения западных радиостанций, вторично. А потому – ради социалистического будущего необходимо расстаться со сталинизмом, и прежде всего отказаться от идеи партийной диктатуры.
Если уж говорить об инструменте диктатуры пролетариата, то такой инструмент уже давно известен, и вроде неплохо себя показал – это Советы. Возможно, в дальнейшем будут выработаны и какие-то новые, более совершенные формы. Но одно несомненно: никакая организация не должна иметь монополию на выражение интересов рабочего класса – и, соответственно, на власть. Более того, чем больше подобных партий существует, тем больше положение соответствует интересам самих рабочих – у них появляется выбор, какой партии оказать доверие.
Даже и сейчас, в период борьбы за власть (или, скорее, приготовления к такой борьбе) оптимальным вариантом представляется не единая пролетарская партия (не говоря уже о том, что её создание в сегодняшней России вряд ли возможно), а широкий фронт таких партий и организаций. Да вот хотя бы формирующийся заново Левый фронт – чем плох? Разумеется, после прихода к власти такой фронт немедленно распадётся, и составлявшие его партии вступят в борьбу между собой. Но такая борьба (разумеется, если она не примет форму вооружённого противостояния) представляется скорее благом, чем злом. И дело не только в том, что трудящиеся смогут выбирать, кому доверить защиту своих интересов.
Не менее важно и то, что появление единой партии, монополизировавшей власть, станет невозможным – и тем самым будет исключён риск застоя и загнивания, в котором оказался Советский Союз, начиная уже с 60-х годов. Ещё с прошлого десятилетия среди российских левых принято сетовать на отсутствие единой партии, представляющей интересы наёмных работников. А ведь, если вдуматься, это и к лучшему – такая партия (если бы возникла – что, впрочем, невозможно) чрезвычайно затруднила бы подлинную самоорганизацию трудящихся, подменив её собой. И мы наступили бы на те же грабли, что и большевики.
Что же до возможности создания партий, выражающих интересы эксплуататорских классов, то такая возможность будет исключена самой логикой событий. Откуда взяться подобным партиям, если уничтожена сама основа эксплуатации – частная собственность на средства производства? С таким же успехом в наши дни можно создать Российскую помещичью партию. Кто будет стоять за ней, если в России сейчас отсутствует помещичье землевладение? Коммунисты очень любят петь «Интернационал», где, между прочим, есть такие слова: «Не бог, не царь и не герой…». Но ведь получается, что и не партия тоже – она-то как раз претендовала бы на роль того самого «героя».
Только «своею собственной рукой» – трудящиеся должны организоваться для борьбы сами. Коммунисты же не только вправе, но и обязаны помогать им в этом, учить, наставлять – но ни в коем случае не подменять их собой и не пытаться навязать свою волю. СССР же – в том виде, в каком мы его помним– не возродится никогда. И мечтать об этом – напрасно тратить время и силы.
|
|
