Два десятилетия назад американский философ Фрэнсис Фукуяма провозгласил «конец истории». Борьба систем окончена, идеальная социально-политическая система наконец-то найдена, а значит, человечеству предстоит остановить своё развитие. Впрочем, тогда же американец японского происхождения предупреждал, что история может начаться снова.
Прогноз этот сбывается лишь сейчас. В самом деле, эти двадцать лет все мы жили как бы вне времени. Какие-то изменения, разумеется, происходили, но суть порядка вещей они не только не затрагивали, но и не покушались на него. Только наша (впрочем, уже отошедшая в историю) эпоха могла породить такое явление, как континуизм – при котором формально левые кабинеты в разных странах приходили на смену правым, но продолжали в точности тот же правый социально-экономический курс.
Самый наглядный пример континуизма – деятельность администрации Клинтона в США 1990-х годов. Но, по счастью, эти времена остались в прошлом, и сегодня Обама даже при всём желании не смог бы стать новым Клинтоном. Безвременье, о котором идёт речь, в той или иной мере затронуло весь мир.
Однако для автора статьи интереснее всего Россия, в которой он живёт и в которой, как в капле воды (да, банальное сравнение, а что поделаешь?), отразились процессы, идущие по всему нашему голубому шарику. На полях заметим, что в прошлом десятилетии Россия шла в ногу с прочим миром, в этом же стала отставать – но об этом ниже. Что, собственно, произошло в нашей стране?
Новый строй (неолиберализм, предложенный в качестве единственного выхода всему человечеству) был в своих основных чертах заявлен ещё в 1991 году, и поначалу казался довольно привлекательным. На протяжении последующих двух лет, по мере обнажения отрицательных сторон этого уклада, нарастало и сопротивление ему. Но именно сопротивление – «движение против», без какой-либо положительной программы. В этом смысле оно было сродни белому движению времён Гражданской войны, готовому сотрудничать хоть с дьяволом, лишь бы против большевиков.
Осенью 1993 года этот альянс, объединявший всех противников ельцинского режима, от анархистов до фашистов, был разгромлен; события 3-4 октября физически уничтожили часть его сторонников и запугали оставшихся в живых. С тех пор и по сей день политическая система, утвердившаяся в России, казалась (и на самом деле была) неуязвимой.
В то время в лексиконе российской оппозиции прочно утвердилось слово «противостояние». Слово не просто хорошее – великолепное. «Противостоять» – это ведь значит «стоять против». Стоять, а не двигаться. Эта оппозиция объединяла людей, по тем или иным причинам не принимавших режим Ельцина – Путина, однако при этом по умолчанию исходила из того, что свалить этот режим не удастся ни законным, ни тем более насильственным путём.
Урок октября 1993 года был усвоен хорошо, и даже слишком хорошо. События 1996 года, когда лидер официальной оппозиции Зюганов фактически выиграл президентские выборы, но добровольно сдал победу, это показал. В этой ситуации несогласным оставалось два пути: путь Зюганова и путь Лимонова.
Первый из них предполагал сохранение веры. Подобно тому, как христиане провозглашали: «Царство божие внутри нас», зюгановцы (это слово вовсе не означает непременно членов и сторонников КПРФ) держат в уме постулат «Советский Союз внутри нас». Пусть вокруг омерзительная капиталистическая действительность, но мы будем мыслить и действовать так, словно живём до сих пор в СССР. Отсюда, кстати, и весьма широкая поддержка внешнеполитических амбиций РФ со стороны «левых» – в Российской Федерации они видят не только бывший, но и потенциальный Советский Союз. Всё это замечательным образом уживалось с антиправительственными митингами, а которых зюгановцы скандировали: «Банду Ельцина – под суд!». Никакого парадокса здесь нет, хотя на первый взгляд этому трудно поверить.
Лимоновский же путь предполагал борьбу с режимом – но борьбу без надежды победить. Он привлекает опять-таки не только членов НБП, но и всех, кого не устраивает пассивное сопротивление режиму. Неудивительно, что на этому пути культивируется жертвенность. Хотя нацболов и обвиняют постоянно в склонности к террору, но в действительности за всю историю своей партии они не убили никого, зато их самих убивают постоянно. На момент написания этой статьи последним погибшим национал-большевиком был Антон Страдымов, и я от всей души надеюсь, что и к моменту её публикации он будет последним же. «Иди и гибни безупречно. Умрёшь недаром – дело прочно, когда под ним струится кровь» – эти строки как нельзя лучше отражают взгляды приверженцев второго пути.
Однако, поскольку надежды прийти к власти и направить события в России по-своему на втором пути также не было, позитивная программа не требовалась и здесь. Достаточно было лишь выступать против омерзительного ельцинско-путинского режима и быть готовым пожертвовать собой в борьбе против него. Поэтому нынешние нацболы по-человечески привлекательны (как ещё можно относиться к людям, готовым ради свои убеждений пожертвовать не только свободой, но и жизнью?), но политически – бесперспективны. Альтернативы существующему режиму они предложить не могут.
Понаторевший в марксизме читатель наверняка готов уже бросить мне упрёк. Речь идёт о социально-экономической ситуации в стране – а где же классовый анализ, почему я оставляю его в стороне? Но дело в том, что изначально я исхожу из ситуации 1990-х годов, когда свойственные капиталистическому обществу классы (как и само это общество) находились ещё в стадии формирования, и свои интересы осознали ещё далеко не до конца. То десятилетие было эпохой великой путаницы, и не стоит забывать об этом. Ну а жизнь шла своим чередом.
В 2000-х годах ситуация постепенно менялась. Помаленьку формировались классы, они приходили к осознанию своих интересов. Между тем, партийная система в России значительно отставала в своём развитии от социальной, отражая, прежде всего, условия ельцинского безвременья. Российская бюрократ-буржуазия породила своего политического представителя – «Единую Россию». На левом же фланге создание новых политических организаций блокировалось – и блокируется до сих пор – наличием КПРФ, обладающей мощным медийным ресурсом. Оспорить у бюрократ-буржуазии власть по-прежнему некому, кроме политических структур мелкой буржуазии, наподобие ОГФ или «Другой России».
2004-2005 годы стали для режима критическим временем. Именно тогда политическая система «управляемой демократии» была поставлена под сомнение киевским Майданом, а в России произошла «седая революция» – первое с 1993 года неконтролируемое массовое выступление против власти. Существуй в то время сколько-нибудь развитая партийная система – кто знает, где сейчас были бы Путин и Медведев. Но уже в 2006 году политическая система стабилизировалась, а российская оппозиция пришла в упадок. Но в прошлом году как нельзя более кстати настал экономический кризис (или, точнее, обозначился – настоящий кризис нам ещё только предстоит). Сейчас кремлёвский режим оказался уязвим как никогда. Но кто опрокинет его?
В последнее время возобновились разговоры о том, что России, дескать, нужна новая оппозиционная партия, опирающаяся на современную идеологию (поиски этой идеологии с плачевным успехом идут вот уже полтора десятилетия). Но на самом-то деле важна вовсе не партия, а стоящая за ней социальная сила. Кого эта партия будет представлять?
Пролетариат? Так на выражение его интересов и так же претендует множество партий и организаций. Другой вопрос, насколько он сам готов включиться в борьбу за власть.
Мелкая и средняя буржуазия? Она-то взять власть вполне может, но какой проект она предложит обществу? Пока что ничего принципиально нового она не предъявляла.
Время покажет. Во всяком случае, безвременье уже точно кончилось – предсказание Фукуямы сбылось, и история начинается снова. Так что мы с вами сейчас живём в чертовски интересное время. Если доживу до старости, обязательно сочиню о нём мемуары – они будут читаться как авантюрный роман.
|
|
