Я раздумывал, ехать ли на митинг 24 декабря. Конечно, поддержать протест... Но разрешённые митинги не слишком интересны. Первый раз я вышел на Пушкинскую площадь в 1969 году, семнадцати лет от роду. Потом раза два в семидесятых годах. Но в основном митинги мне достались уже после отсидки, в восьмидесятые.
Погода обещала быть хорошей, пора и лыжный сезон открывать. А тут тащись из Электростали в Москву и обратно. А наутро идти на работу, в родную котельную. И тут узнал, что организаторы митинга пригласили выступить Михаила Горбачёва, и тот вроде бы согласился.
Как, того самого, что сидел в политбюро, когда я сидел в тюрьме? Того самого генсека преступной партии, при котором митинги разгонялись? Тогда, в восьмидесятых, для моих друзей и меня спецприемник «Северный» стал домом родным. Столько «суток» пересидели. Конечно, попозже, многотысячные митинги не разгонялись. Но одинокие 10–20 человек с плакатами «Свободу политзаключённым!» неуклонно задерживались. Суд, «Северный», «сутки». И политзэки продолжали сидеть.
Последние из них освободились уже только при Ельцине, в феврале 1992 года.
И тогда я решил ехать. Понятно, выступить мне не дадут, но хотелось получить отказ. Случайно узнал, где-то в Интернете проводится голосование, мол, кому выступать на митинге. Якобы, организаторы будут этим интернет-волеизъявлением руководствоваться. Странно, Горбачёва ведь уже пригласили. Преференция ему какая-то... Почему бы тогда и не мне?
Действительно, отыскался сайт surveymonkey.com, несколько странный. Кому принадлежит, кто ответственный? Почему так мало о нём известно? Список для голосования уже сформирован. Да, можно предложить новую кандидатуру в список. Но висит предупреждение, мол, предложение принимается не сразу и модератор вправе отсеивать повторы и спам. Сколько не пытался вставить своё имя, всё без толку. Наверное, модератор меня за спам посчитал. Текущие результаты голосования на сайте не представлялись. Ладно, стал ждать обещанных итогов. Но так и не дождался. Через некоторое время сайт оказался недоступен. Зато организаторы митинга стали уверенно ссылаться на результаты голосования. Весьма непрозрачного...
В общем, остался актуальный в наше время вопрос, кто и как считал голоса.
Электричка катила меня в Москву, и я с интересом читал надписи на заборе вдоль путей. Попался лозунг «Свободу политзаключённым!» И через несколько станций «Путин – вор!» Политический процесс полезно изучать по заборам. Что-то изменилось...
Приехал я заблаговременно, но через ограждение к организаторам прорвался с трудом. Кажется, помогла фамилия, пропустили. Сперва хотели препроводить меня к Рыжкову. Зачем он мне? Мне нужны не столько организаторы, сколько заявители. Именно они несут всю ответственность, это их митинг.
Наконец, разыскали Сергея Пархоменко. Представился. Так и так, я бывший политзаключённый, хочу выступить на митинге. И получил уверенный отказ. Вот и замечательно, что и требовалось доказать!
Сам по себе митинг, пришедшие на него люди были хороши. Чего не скажешь о всех выступающих. Клеймил Путина Немцов, в 1999 году поддержавший выдвижение Путина в президенты. Клеймил Путина Касьянов, некогда бывший у него премьер-министром. Выступал Кудрин, ещё недавно министр финансов в правительстве Путина. И потом, какая-то искусственность, наигранность у ряда выступающих. Как будто они воспитатели в детском саду перед малыми ребятами. И даже те же, несколько заискивающие интонации. Вместо серьёзной постановки проблем и путей их решения.
И уже витал в воздухе дух соглашательства, обозначенного Кудриным. Мол, не торопясь, изменим законодательство и через годик проведём новые парламентские выборы. Что и одобрил, уже вечером, по «Эху Москвы» Рыжков. Как будто нынешней Конституции и законодательства мало, и те же самые люди не станут снова жульничать.
Хорошо выступил Михаил Гельфанд. Чувствовался серьёзный подход к проблеме учёного с не замусоренными политикой мозгами. И Ксения Собчак хорошо говорила. Пускай, сбиваясь, и порой наивно, но, по крайней мере, искренно и не без мыслей.
Ни одного бывшего политзаключённого среди выступающих не было. Конечно, я пришел не ради выступления, а за отказом. Но, будь такая возможность, сказал бы нечто, со сцены не прозвучавшее. Что персонификация зла опасна и Путин, как он ни плох, всего лишь человек-функция. Что истинными правителями страны является корпорация генералов спецслужб и афелированных с ними структур. При необходимости Путиным пожертвуют, подставив нам иного исполнителя.
Сказал бы, что протестному движению требуется динамика и ясно поставленная цель. Что необходимо наращивать усилия, проводить новые и новые митинги, увеличивая давление на власть. А не дожидаться марта или апреля, или когда-нибудь... Что надо неуклонно требовать отмены сфальсифицированных результатов и скорейшего проведения новых выборов, с участием ранее не зарегистрированных партий.
Если мы действительно хотим мирного демонтажа нынешнего режима, то необходимо сформировать альтернативный центр власти. Лучше всего, если бы таким центром стал новый, честно выбранный парламент. Сказал бы и ещё... «Съесть бы он съел, да кто же ему даст».
А Горбачёв на митинг так и не пришёл. Наверное, неведомым путем прознал о моём там появлении... Разумеется, его присутствия не хватало для полноты картины. Зато, в компенсацию, состоялось видео-обращение Горбачева к митингующим. И позже, вечером, желающие могли послушать его беспомощные речи по «Эху Москвы!», в окружении довольных радиоведущих.
Зачем, собственно, я всё это написал, всунув свою ложку дегтя? Всё-таки, дело не в Горбачёве. И даже не в организаторах. Но в глубоко укоренившемся и опасном для общества пиетете перед начальниками, пусть и бывшими. «Государства погибают тогда, когда не могут более отличать хороших людей от дурных», заметил справедливо Антисфен.
Кирилл Пинхосович Подрабинек (родной брат Александра Подрабинека) родился в 1952 г. в Москве. Участник правозащитного движения, в 1977-83 годах – политзаключенный. Печатался, в основном как публицист, в «самиздате», за рубежом, российских изданиях постсоветского времени. Живет в городе Электростали Московской области, работает в котельной.
|
|
